В России никогда не ставили Хемингуэя, но превыше всего держали Большой Хемингуэйский Понт. Тяжелую походку и картинную опустошенность обветренных гарпунеров, тертые летные куртки, небритое волевое лицо в росчерках шрамов и заветную сигарету, принимаемую после боя губами из рук влюбленной женщины или преданного юнги.

Процеженные сквозь зубы слова, небрежное внимание к женщине, крутые испанские напитки: на вкус – дрянь, зато название! Чувства к Хемингуэю были сугубо возрастными; его палубный выпендреж бывалого человека, рассекающего косяки небывалых, в годы хемомании мало трогал взрослых: все они равно черпнули лиха и беззлобно посмеивались над особо козырными героями. Зато пацанва свято блюла свою порцию форса: блокадники фигуряли перед эвакуированными, но тушевались перед сынами полка. Суворовцам уступали ремушники, а круглым сиротам – половинные; это и была русская паства Хемингуэя, в 58-м ничуть не забывшая холод могил и сжатые кулаки: война, которую мир окончил в 45-м, в России продолжалась до марта 53-го.


В год хула-хупа, атомохода "Ленин", первых кредитных карт и триумфа сборной Бразилии под началом Пеле на футбольных чемпионатах мира, дети предвоенных годов рождения вступили в совершеннолетие, а послевоенных – в возраст самостоятельного чтения. Они причащались к Хемингуэю посредством недавно созданного журнала "Иностранная литература", а в кино всем двором ходили на фильм Никиты Курихина и Теодора Вульфовича "Последний дюйм" по рассказу Джеймса Олдриджа.

Что объединяло поколение 50-х, 60-х, а пожалуй и 70-х - портрет Хемингуэя на стене, выученные наизусть «Три товарища» Ремарка и любовь к советскому, но такому «западному» фильму — «Последний дюйм». Не знаю, читают ли сейчас на постсоветском пространстве Ремарка и Хемингуэя, но, как ни странно, фильм любят до сих пор.

И все же — два культовых писателя — Хемингуэй и Ремарк — два разных мироощущения. Как ни странно, но герои Ремарка были ментально ближе советским людям, несмотря на западные реалии, и тем менее интересны. Им можно было подражать, их можно было любить, но… преклоняться перед ними невозможно. Слишком понятны мотивы их поведения, образ жизни. Привычный нам коллективизм снижал пафос. Героев-одиночек у Ремарка нет — два друга, три товарища, фронтовое братство…



Олдридж оказался даже лучше предтечи: в отличие от безразличных хемовских героев, его пилот и аквалангист Бен Энсли был подчеркнуто лоялен к верным и надежным парнишкам:

"Когда тебе станет совсем "ничего", пригни голову ниже к полу, чтоб не запачкать кабину", – говорил он в воздухе сыну, которого учил ремеслу и разрешал звать себя "Бен". У него была Та Самая куртка, Тот Самый грубой лепки профиль, он хмуро курил перед погружением, тянулся к пачке тотчас после всплытия и вообще был роскошен в маске на лбу, обвитый патрубками акваланга. Он бивал "мессершмитты" над Эль-Аламейном, позже эвакуировал разоренные нефтепромыслы в Бахрейне, учил управлению богатеньких буратин и умел сказать лаконично и мужественно:

- "Никогда и ничего не бойся, когда ты один".

- "В жизни можно сделать все, если не надорваться".

-"Все решает последний дюйм".

Сын заучивал эти слова, как и все отцовское, – весомую медлительную походку, движение рычагов и педалей, небрежность к деньгам и почтение к большим деньгам.

"Запомни: все решает последний дюйм", – наставлял он черепашку, упрямо форсирующую черту на песке, – маленький мальчик с большими часами, которому осталось совсем недолго ждать, пока отец скажет ему: "Молодец,...

Перепечатка краткого анонса выложенного в свободный доступ материала произведена в соответствии с ч.4 ГК РФ ст. 1274 "Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях". Согласно ст. 1259 ч.4 ГК РФ, сообщения о событиях и фактах, имеющие информационный характер, не являются объектом авторского права.

Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.(Матф.9:9-13)