13:53 Этот неожиданный июнь | |
Изображение предоставлено publicdomainpictures.net  Кажется, пришло время вспомнить июнь 1941-го тем, для кого жизнь только начиналась В июне сорок первого года мне было семь с половиной лет, и я активно собирался в школу: пенал с отточенными карандашами, тетрадки, букварь и чернильница-непроливайка были уложены в портфельчик. Тогда в первый класс принимали с восьми лет, мне не хватало самую малость – трех с половиной месяцев, и моя читавшая по складам мама уговорила директора: меня записали в порядке исключения. Теперь думаю, что в те годы просто было меньше формализма. Хочет – пусть учится. Мы жили в городе, который незадолго до войны стал областным центром, но за свою не такую уж долгую историю успел трижды поменять название. Сначала был Елизаветградом, затем несколько лет Зиновьевском и, наконец, Кировоградом. Киров никогда в городе не бывал, но на главной площади ему воздвигли монументальный памятник в полный рост. Вряд ли я тогда знал, что за человек из железа стоит на большой площади, он мне нравился своей металлической, но доброй улыбкой. В этом городе мы были людьми «не местными»: отец служил в НКВД, и в Кировоград его перевели из Донецка, который тогда назывался Сталино. Пожили мы и в гостинице, где я подружился со швейцаром, от безделья вышивавшим салфетки, и в трехэтажном доме с печным отоплением. Печки топились шелухой от семечек подсолнечника и давали жар, что твой донецкий уголь. Однажды мать рано закрыла заслонку, и мы все – мать, я и двухмесячный брат – так угорели, что, не приди ночью с работы отец и не вызови скорую, лишился бы он сразу всего семейства. За полгода до начала войны отец получил квартиру в новом доме, самом большом в городе, шестиэтажном! Здесь я и встретил войну. Кажется, это был единственный на всю улицу дом, имеющий не просто подвал, но оборудованное бомбоубежище. Как только раздавались звуки сирены, в подвальное помещение спускались не только жители нашего дома, но и люди из ближайших малоэтажек, и там начиналось столпотворение. Обычно мама хватала на руки годовалого брата и мчалась по лестнице вниз, не оглядываясь, поскольку была уверена, что я следую за ней. Следовал я не всегда, чем и поделился со своим другом Андрюшей Василиной. Он жил на противоположной стороне улицы и тоже вместе с матерью прибегал в наше убежище. Он был старше меня года на два и среди малышни был самым авторитетным человеком. Андрей нашел гениальное решение: спасаться от вражеских бомб мы будем в деревянном мусорном ларе, совсем новом и еще не успевшем провоняться. Его аргументация показалась мне безукоризненной: немцы жадные, расчетливые и не станут тратить бомбу на мусорный ящик. Конечно, я безоговорочно согласился, несколько ночей мы там отсидели, пока нас не застукала мама Андрея. Тем временем дефицит мест в бомбоубежище был решен радикально, во дворе выкопали так называемую щель, а проще – длинный окоп, накрыли его двумя рядами бревен и засыпали землей для маскировки. Люди к сооружению относились недоверчиво, но прятались, куда деваться! Но когда одна бомба все-таки угодила в наш двор, взрывом разрушило кирпичный канализационный стояк, и все дерьмо хлынуло в эту самую щель. Можете себе представить, какие вопли неслись из этого подземелья, хотя серьезно никто не пострадал, а Василина радовался: мы в безопасном ящике, хотя и мусорном, но зато не в дерьме! Город бомбили, но не очень долго. Досталось заводу «Красная звезда», выпускавшему сельхозтехнику, а заодно и району, где жили рабочие этого предприятия. Военный аэродром в четырех-пяти километрах от нашего дома накрыли в первые дни войны, ни одна машина в воздух так и не поднялась. Видимо, больше в городе бомбить уже было нечего, и немецкие самолеты, как по расписанию, где-то около пяти часов дня пролетали над Кировоградом очень высоко, редкие залпы зениток их не доставали. Взрослые говорили, что бомбят узловую станцию Знаменка, в сорока километрах от города. Через город беспрерывным потоком ехали и шли беженцы, редко на машинах, чаще на телегах и пешком. Мы, дворовые ребята,... Перепечатка краткого анонса выложенного в свободный доступ материала произведена в соответствии с ч.4 ГК РФ ст. 1274 "Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях". Согласно ст. 1259 ч.4 ГК РФ, сообщения о событиях и фактах, имеющие информационный характер, не являются объектом авторского права. Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.(Матф.9:9-13) | |
|
| |
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем мультиблоге пользователем sergii на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения.
Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта - как это сделать,
описано в том же Пользовательском Соглашении. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
