Новая волна кризиса, заливающая в наши дни Британские острова, может быть названа Кризисом Несуна. Несун, то есть рабочий, выносивший «налево» продукты производства своего завода, смешная фигура, которую любили изображать Кукрыниксы с батоном колбасы в кармане, оказался страшнее многорукой Кали – что бы ни создавали советские люди, несун уносил и тащил в соседнее царство рыночных отношений. Ведь несуном был не только рабочий Вася, слямзивший автодеталь и продавший ее на толкучке, но и Михаил Ходорковский, пытавшийся вынести подземные запасы нефти и газа и продать их английской нефтяной компании. Несун – это и взяточник-чиновник, уносящий свою миллионную взятку в банк на Каймановых островах, и бизнесмен, переводящий завод в оффшор. Несун оказался самым страшным оружием холодной войны – только благодаря ему капитализм победил, а социализм проиграл. Не исчез несун и при капитализме – несунами были и президент Мубарак, и президент Маркос, выкачавшие многие миллиарды из своих стран и народов, и унесшие их в швейцарские банки.

Кризис Несуна обострился с Ливийской войной. Как призрак Отца перед Гамлетом, дух Каддафи появляется в кабинетах президентов и менеджеров. Ливийский лидер собрал внушительное состояние для себя, для семьи и для своего народа, разложил его по разным банкам и фондам, но, как выяснилось, он напрасно старался. С тем же успехом он мог вместо долларов и евро собирать опавшие листья клена. Одним мановением руки американцы и их союзники заморозили его депозиты, а потом распилили и украли их. Для отвода глаз они передали часть произвольно выбранным ливийцам («повстанцам»), и часть использовали для оплаты собачьего корма, посланного голодающим жителям Триполи. Даже с учетом стоимости бомбежек, дело того стоило. 

Ливийская война была грабежом в особо крупных размерах, и она преподала урок Священного Писания несунам: «Не копите себе сокровищ в западных банках, где их непременно найдут и отберут». Они наивно думали, что смогут спрятать краденые денежки от своевольных властителей и бунтующей черни в бронированные подземелья швейцарских гномов, но не тут-то было. Им было дано узнать, что электронные деньги на счету на Каймановых островах не безопаснее двадцатидолларовых бумажек под матрасом. Так кризис доверия распространился от простых людей на сильных и влиятельных. В особенности сильно он ударил по России, другим странам на пост-советском пространстве, по производителям нефти и газа, по странам, сохранившим национальную промышленность. Кризис уже привел к последствиям:

Хюго Чавес потребовал принадлежащее его стране золото; 

Владимир Путин пошел на президентские выборы, завершив долгий период невнятицы;

Минфин Кудрин, главный сторонник поддержания Стабфонда, был уволен.

Россия решила радикально увеличить военные расходы;

Это прямые последствия Ливийской войны.

Несуны жизненно нужны современной финансовой системе. На этих скромных коррупционерах стоит роскошь Лондона и Нью-Йорка. Несуны, чиновники и олигархи выполняют функцию пчел. Они упорно порхают с цветка на цветок и собирают драгоценный трудовой пот, превращая его в деньги. Когда происходит приватизация, им удается схватить большой готовый кусок сот. Свои доходы они несут в заморские закрома, опасаясь, что дома их кто-нибудь выпотрошит. На Западе их ждут. Каждый сбежавший из России казнокрад или несун-бизнесмен получал убежище в Лондоне. Ссылаясь на права человека или взывая к гуманизму, Хозяева Дискурса защищали воров-несунов, начиная от расстрелянного в 1984 году директора Елисеевского и вплоть до Михаила Ходорковского. В начале 1990-х вынос народного добра достиг таких размеров, что, казалось, в России ничего не останется. На эти деньги резко поднялась экономика Запада.

Прозападные СМИ в России рассказывали о миллиардах Путина и Лукашенко, засоленных в западных банках, рассказывали о беглых...