Это замечания перед тем, как перейти к разговору об архетипе, который талантливо использовал Сталин. Он действительно выдающийся человек, который блестяще знал русскую этнопсихологию. Ведь не секрет, что самым лучшим знатоком русской истории в большевистском руководстве был именно Сталин. Никто – ни Троцкий, ни Бухарин, ни Зиновьев, ни Ленин – не могли здесь соперничать с ним. А вот теперь взгляните на следующий интересный парадокс. Двумя особыми фигурами для Сталина в русской истории были Иван Грозный и Петр Великий. Сталин, конечно, знал и понимал, что в результате деятельности Ивана Грозного страна, фактически оказалась на грани развала. Системный кризис резко усилился при сыне Грозного – Федоре Иоанновиче, и достиг апогея при Борисе Годунове. Вторая фигура – Петр I. Его по-разному интерпретируют в фильмах и книгах, он оказывается и великим реформатором и западником, предателем русских традиций и т.д. Но вот Ключевский пишет, что ни одна реформа Петра не была успешно доведена до конца. Ни одна. Почему же Сталин не брал примера с таких успешных царей, как Александр I, при котором Россия достигла, возможно, максимума государственного могущества? Россия правила Европой, на Венском конгрессе 1815 года Александр определял какие решения принимать, чтобы перекроить карту Европы. Из этого же ряда Екатерина II, Николай I, при которых Российская империя расширялась и укреплялась. Но в каком смысле извлечь уроки? И вот здесь возникает некая дилемма, с которой Сталин и столкнулся. Как он понимал ключевую проблему внутренней русской истории, русского общества? Это постоянная борьба высшей власти, стремящейся быть эффективной, с низовым государственным аппаратом, чиновничеством, с бюрократией, которая всегда обладала существенным влиянием на повседневную жизнь государства, прежде всего, из-за географических размеров России. А потому русская бюрократия практически всегда имела свои особые интересы, существенно отличные от общегосударственных. Для Сталина как государственника неуправляемая русская бюрократия, способная уничтожить любое начинание, любую реформу представляла собой безусловное историческое зло. Особенно в условиях системного кризиса, который переживала Советская Россия. Таковы же были во многом исторические условия, в которых находился Петр. Но почему попытки Петра преобразовать страну провалились? И тогда Сталин как истинный марксист приходит к гениальному в своей простоте ответу: ни Иван Грозный, ни Петр Великий не использовали фактор народа как функционального противовеса бюрократии. Что было еще особенно важно для Сталина в сопоставительном анализе этих двух исторических фигур? Метаморфозы русской элиты или так называемой элиты: она периодически исчезает, проваливаясь с потрохами в эту бюрократическую среду, в чиновничество. Русская элита перестает быть элитой, скатываясь в омут тотального воровства. В жизнеспособных странах есть некая постоянная социокультурная разница между элитой и бюрократией, которая, кстати, воспроизводится и за счет страха.

И, конечно, еще одним ключевым моментом являлся для Сталина фактор все более критического внешнеполитического положения страны в 30-х годы. Уже в 26-м году у Сталина был перевод книги Гитлера «Моя борьба», потому что еще в 25-м году Сталин создал при себе группу стратегической разведки...Шпенглер предсказал еще в 1919 году, что новая глобальная война возобновится в 1939 году. И вот в 31-м году, осознавая все более опасные угрозы будущего, Сталин смотрит на ситуацию в стране и видит, что т.н. ленинская гвардия начала перерождаться, особенно в период НЭПа, воровство вновь приняло традиционно расейский размах, коммунистическая коррупция стала побивать рекорды. Мы мало знаем в реальных цифрах о коррупции 20-х – 30-х годов, потому что Сталин создал героическую историю, где коррупции не было места, но она была и была чудовищной...

Вот представьте себя на месте Сталина. 31-й год, он только что написал знаменитые строки, которые опубликованы: «Если мы резко не рванем вперед, через 10 лет нас сомнут». Вот действительно, что делать? С одной стороны аппарат, насчитывающий к тому времени свыше 3 миллионов человек, в значительной степени неуправляемый, коррумпированный, работающий на себя и т.д. А, с другой стороны, народ, деградация которого началась с 80-х годов XIX столетия. Почитайте социологические статьи Л. Толстого 1890-х годов, там все описано – и маргинализация, и падение общественных нравов, и личностная деградация, и начавшееся съеживание правового сознания, которое и так было достаточно слабеньким… Сравните две исторические даты: 1880-й год и 1930-й год. Казалось бы, один и тот же народ на одном и том же пространстве. Но во втором случае, это уже население, испытавшее последствия гражданской войны, братоубийства, людоедства, пропаганды свободной любви, разрушения семейных ценностей, появления и исчезновения НЭПа, деградации правового сознания. Вот такой вот народ, и другого нет. А через 10 лет начинается война. Что делать?

...

Странная логика у тебя. Но надо помнить, что в 1930 году Гитлер еще не пришел к власти. И вообще некорректно оценивать ситуацию и возможности прошлого, исходя из событий, которые произошли позже изучаемого периода. На самом деле логика событий носит противоположный характер. Не будущий возможный Гитлер породил, к примеру, насильственную коллективизацию, а, напротив, ленинско-сталинская практика концентрационных лагерей была тем политическим опытом, который использовал Гитлер и во время прихода к власти и во время создания единовластия своей национал-социалистической партии.

Это «мы» исчезло. Что сделал гениальный Сталин? Он создал в «Кратком курсе» базовую модель героического народа, которая, между прочим, и до сих пор воспроизводится, – и коммунистами, и либералами, и «шестидесятниками». Это новое «мы», не народ-богоносец, а народ-герой, авангард прорыва в будущее. Дальше должна быть персонификация этого «мы» - культ великого вождя, потому что героический великий народ заслуживает великого вождя.
...
Я не буду спорить с изложенной концепцией, она стройная, но, на мой взгляд, она верна только в одном смысле, и это соответствует исторической истине: Сталин учел абсолютно всю психологию русского народа и, кстати, все его слабые стороны, и очень хорошо их эксплуатировал. И, кстати, есть классическая русская философская литература, где очень хорошо показано, почему победили большевики – абсолютно по тем же самым причинам: соблазн передела, легкое отношение к морали, доверчивость, с одной стороны, с другой – моноцентризм, вера в чудо, в простые решения. Единственно, мне, как человеку, которому было уже 12 лет, когда умер Сталин, кажутся очень сомнительными эти разговоры о коррупции.
...
Ведь на самом деле что рассказал Шамиль? То, что Сталин – гениальный человек, а ведь он превратил всю страну в громадный концлагерь.
...
По поводу создания Сталиным к 1940 году новой консолидированной нации. На самом деле факты говорят о другом. В тех районах страны, где население в массе пострадало от сталинских репрессий, гитлеровскую армию, всем известно, встречали с цветами, и толпы валили в услужение новым хозяевам. В последнее время на втором телеканале показывают немецкую кинохронику 1941 года. Отсюда, от недовольства и Сталиным и системой – миллионы солдат, которые в первые две недели войны сдались в плен. В первый месяц войны сдались в плен 3,5 миллиона человек так называемого советского народа, немцы даже не знали, что делать с этими пленными. Воевать начали только тогда, когда сыграл свою роль национальный фактор, когда была видна угроза истребления российской нации, и когда ввели указ 227 «ни шагу назад», аналогичный которому, кстати, ввел Троцкий под Казанью, большевики впервые в истории человечества ввели подобный указ. Я хочу посмотреть на проблему как философ, а не нормативно.
...
Мы имеем действительно уникальный случай в истории человечества, когда, используя социальную психологию, создали уникальную систему устрашения и принуждения. Что там было от мобилизации, от энтузиазма, а что от страха, от подсознания – это должно быть глубоко и всесторонне исследовано. Это уже не проблема Сталина, а это проблема общества, созданного так, что, с одной стороны, используется национальная психология, а, с другой стороны, уникальные технологии репрессий.
...

кстати, по поводу гениальности Сталина. Это был поразительно невежественный человек. В решающие минуты подготовки к войне он наделал уйму глупостей. Я уже не говорю о том, что он вырезал генетиков, возвел на вершины власти шамана Лысенко, абсолютно уничтожил все перспективные области, связанные с ракетостроением и т.д.
...
Я хочу сказать, что раз мы говорим о русском народе, то здесь встает страшная проблема: что в этой системе шло действительно от русского народа и от умения Сталина использовать достоинства и слабости народа, и что шло от уникальной, единственной в истории человечества системы, которая в смысле контроля и тотальности не шла ни в какое сравнение с гитлеровским и муссолиниевским режимом.

...
Но ты сам приводишь факты. Ты говоришь: «В первые месяцы войны сдались 4 миллиона». Но мы же не знаем, вследствие чего сдались эти миллионы! Вследствие этого заговора, чтобы Тухачевского, как планировалось, в декабре сделать военным диктатором России, сместив Сталина? Или это был результат ошибок, которые допустило военное командование?

И последнее. Сталин был злодеем, но умным злодеем. Вплоть до 47 – 48 года у Сталина была норма – прочитывать 500 страниц в день. Скажите мне, кто из последующих руководителей имел такую норму?

При Сталине возник новый феномен единства народа и власти, когда люди идентифицировали себя с властью, а Сталин был неким продолжением их представления о самих себе как едином народе. И я не совсем согласен, что это возникло только во второй половине Великой Отечественной войны, потому что это, скорее, следствие, чем причина, т.е. это единство возникло раньше, просто народ перешел в другую форму и это стало носить несколько другую идеологическую окраску. После войны этот русский фактор сплочения стал лидирующей, реальной силой. И вот это чувство потом оказалось утраченным. Александр Сергеевич это отрицает, он говорит, никакого единства не было, оно основывалось только на страхе. Но страх не может всего объяснить, конечно. Был этот страх, но у огромных масс людей присутствовало и чувство общего дела, общего здания, которое они строят плечом к плечу.

...

Для стран Восточной Европы годы советского патронажа – это годы национального унижения, в первую очередь. Для России, для советской истории этот период сталинского единства – совсем не национальное унижение, скорее время национального подъема, которое в настоящее время не может быть достижимо, несмотря на все ужасные репрессии тех лет.

Повторяю. Все эти разговоры о том, что было какое-то морально-политическое единство, которое рассыпалось со смертью Сталина, являются мифом. Согласен, что было чувство локтя и желание творить общее дело. Но страшная правда состоит в том, что все эти позитивные чувства, сформированные в 30-е – 40-е, не были системно-образующими. Их все же подпирала и охраняла разветвленная система страха, система флажков, через которые нельзя было переступать. В строгом смысле нельзя называть социальной системой то, что держится на страхе, что не в состоянии воспроизводиться без страха и что без страха в конце концов распадется. Сам тот факт, что после смерти Сталина эта система уже не могла воспроизводиться, что как только свободы стало больше, вера в общее дело поубавилась,... говорит о ее изначальной цивилизационной слабости. Был уникальный опыт коммунистической переделки человека. Но новую цивилизацию в точном смысле этого слова нам не удалось создать.

(статья большая. много букв.)

В чем состояла десталинизация? С одной стороны, сохранились преимущества созданной большевиками системы: всеобщее образование, возможность поступления в вузы, социальные гарантии, а, с другой стороны, нет страха попасть в тюрьму, если ты, конечно, не антисоветчик, не сумасшедший и т.д. И у тебя появляется твоя частная жизнь, где ты стал хозяином. Что происходило реально? Сохранилась всеобщая организация, дающая социальное обеспечение и т.д., а, с другой стороны, свобода для частного быта. Еще Хрущев разрешил этим несчастным колхозникам часть продукции не сдавать, а продавать на рынках. Частично это была реабилитация нэпа. И, кстати, в чем была ошибка Сталина. Он никогда не думал о стимулировании труда колхозников, все время делал ставку на политическое принуждение.

...

Уже с начала 70-х работники КГБ, которые по должности должны были наблюдать за нашими настроениями, за настроениями сотрудников ИЭМСС АН СССР, учили нас, молодых, что надо знать, что говорить и где говорить, что не надо подставляться, самому лишать себя возможности выехать в командировку за рубеж. Они, работники КГБ, уже не хотели, не могли пачкаться в этой грязи репрессий.

...

Есть определенная психология, есть определенный запрос, есть реальности гражданской войны, есть страх новой гражданской войны, но он может удовлетвориться только при помощи изощренных технологий насилия. Но оказывается, что эта структура функциональна и только на короткое время (в конце концов, она сыграла большую роль в победе в Великой Отечественной войне), но она по природе своей недолговечна и непрочна.

...

Советская система распадалась не только потому, что преимущества социализма решили соединить с нэпом, но она еще распадалась и потому, что люди, ответственные за сохранение системы, не обладали ни той верой, ни тем цинизмом, который были возможны в 30-е. Вот, как мне кажется, более правдоподобный образ того, что с нами на самом деле произошло.

...

Несколько лет назад у власти возникла потребность борьбы с «оранжевой чумой», «оранжевой заразой». Как это делалось? Вдруг появляется масса фильмов, передач, где доказывается, что в российской истории есть предтеча «оранжевых» – это революционеры-бунтовщики, народовольцы, декабристы, большевики, прежде всего Ленин и Троцкий. И есть не очень порядочные в моральном смысле люди, но все-таки государственники, строители империи. Это Сталин. Да, Сталину вменяют в вину репрессии, но делается это с объяснением объективных предпосылок, существовавших тогда, каких-то сложностей и т.д.

(пропустил)

...

Правильно Володя говорил: «Широка страна моя родная» появилась в 37-м году. Можно, конечно, сказать, что Дунаевский написал ее, снедаемый страхом, но ведь это невозможно. Да, тотальный страх существовал в определенных кругах и определенных стратах: в партийной номенклатуре, среди управленцев, в широком смысле среди «правящего класса». Вот утверждают: Сталин де был извергом. Я в свое время этим плотно занимался, даже хотел какую-то книжку написать о сталинской психологии. На самом деле он скорее был добрым человеком, иногда даже слишком: он часто прощал людей, особенно тех, кого лично знал: того же Бухарчика, Тухачевского и т.д.

...

Кстати, существует схема, которая, к сожалению, в Советском Союзе не смогла реализоваться: для того, чтобы заложить базу для спонтанного развития правового сознания, нужно культивировать целенаправленный страх в течение двух поколений.

...

Я согласен, социальная жизнь основана на страхе, но надо различать страх, когда у тебя четко прописаны нормы, когда ты знаешь, что ты можешь делать, а чего делать нельзя. А послереволюционное время – крайне неопределенное. Сегодня человека называют верным ленинцем, а завтра – врагом народа. Вместе с изменением линии партии изменяются и представления о добре и зле, сегодня крестьянин союзник, потому что он «обогащается», а завтра по этой же причине он враг, кулак и т.д. Тут мы имеем дело не со страхами, которые укрепляют правовое сознание, а с шизофренией социалистического строительства, где могут выжить самые циничные и самые подлые люди. У тебя абсолютно нет той структуры норм, где ты можешь получить четкую установку, что делать надо так, а не иначе. Я согласен, что страх играет громадную роль в становлении правового сознания, но это другого типа страх. И дело даже не в Сталине. Страхи, которые возникают в эпоху революции, в эпоху гражданской войны – это другие, болезненные страхи.