Но, как известно, столичная мода не сразу докатывается до провинции. В Москве мода на революции прошла, в Киеве этого ещё не поняли. По сей день революционное возбуждение пьянит окраину России, по слову Н. И. Ульянова1, называющую «национальным возрождением» революционное движение, одетое «в казацкие шаровары». Отсюда можно сделать два вывода: 1) залог самостийности Украины – перманентная революция; 2) украинская революция имеет не классовый, но национальный характер.

Что ж, если Россия, по тем или иным причинам, оказалась не в состоянии сохранить своего национального единства, это означает только одно: «верхи» не смогли управлять по-старому. Если же голоса местечковых сепаратистов оказались достаточно громкими, а проповедь их слышной и доступной многим, это означает, что «низы», почуяв слабину «верхов», отвергли порядок и единство, и, уловив момент, постарались в условиях хаоса, неразберихи и всеобщего недоумения сколотить собственный капитал. 

Нравится это кому-то или нет, но отделение Украины от России и противопоставление себя России – это ненормальное, болезненное, противоестественное положение вещей. Нравится это кому-то или нет, но Украина – это часть России, «украинцы» – русские. Все идеи самостийности и самобытности Украины основаны исключительно на том, что некогда Южная Русь, отколовшись не по своей воле от Северной, оказалась под властью и влиянием католического Запада. Но этого обстоятельства, как ни крути, явно недостаточно, чтобы из одного целого вдруг получилось два. Другими словами, если в здоровом яблоке завелись черви, то это вовсе не означает, что яблок стало несколько.